Тот карточный долг - роковое известье
Легло под порог в предрассветном дыму
Ах, если бы знала - сидела б на месте
Ни в жисть не поехала в лагерь к нему

Который уж срок, год от года не легче
Сынок проигрался, а мать - выручай
И вот он - забор и сосна недалече
"Ты жди, мам, сигнала. Как свистну - кидай."

Запретная зона - земля как земля
Испахана вся, но мертва,
Как петля.

Какие силенки коль годы преклонны
Сняла мать пальто, отступила назад
Но сверток упал на запретную зону
Прям между колючек упал в аккурат

Тем временм он от досады дурея
Стоял и глазел в окружении друзей
Нутром понимая - плохая затея
А сбоку толкали - "Смелей, брат, смелей!"

Ну что ж, либо смерть, либо долг мой погашен
На карте судьба и мне первым сдавать
"Короче, канайте отсюда, мать вашу!
Я вам не гарсон, чтоб меня понукать."

Он крикнул на вышке бойцу-часовому
"Старшой, разреши! Там куреха, да чай."
А тот тоже знать стосковался по дому
Рукою махнул - мол, чего там, давай

Рванул облака неожиданный выстрел
И мать заметалась бледна и страшна
"Сыночек, родной мой, ты слышишь, ты слышишь?"
Но там за забором была тишина
"Сыночек, родной мой, ты слышишь, ты слышишь?"
Но там за забором была тишина

Гуляет ветер по избе пустой, пустой...
Я заблудился сам в себе - хоть плачь, хоть вой
Гудит с похмелья голова - бом-бом, бум-бум
И матершинные слова идут на ум

Беда приходит не одна с покон веков
Запас души сгорел до тла, - ни тем, ни слов
Гриф повело наперекос, - ладит струна
И как-то сразу и всерьез ушла она.

Гриф повело наперекос, - ладит струна
И как-то сразу и всерьез ушла она.

Огонь в печи не греет рук, дымят дрова
Приехал что ли б старый друг на день, на два
И на залитый солнцем двор, из тьмы избы
Он новых песен старый сор весь вымел бы.

Я помню, Вы увидели колечко.
Ну, как же тут витрину не разбить.
И я украл колечко то с сердечком,
Чтоб Вам его на память подарить.

И ночь со мной смеялась от удачи.
Но, Вы сказали мне, что я не прав,
И что по мне тюрьма давно уж плачет
За мой весёлый хулиганский нрав.

Припев:

Вы бросили обиду мне в лицо,
А я любовь швырнул, как сигарету.
И покатился я как то кольцо
Туда - от куда уж возврата нету...
И покатился я как то кольцо
Туда - от куда уж возврата нету.

И Вы ушли, насупив хмуро брови,
А я стоял, не ведая тогда,
Что, в брошенном одном лишь только слове,
Порой большая кроется беда.

И вот теперь забыл я про удачу.
Любимая, прощайте! Вечно ваш.
По мне тюрьма давно уже не плачет,
Я плачу, не рыдаю, прямо аж.

Припев:

Вы бросили обиду мне в лицо,
А я любовь швырнул как сигарету.
И покатился я как то кольцо
Туда - от куда уж возврата нету...
И покатился я как то кольцо
Туда - от куда уж возврата нету.

Припев:
Вы бросили обиду мне в лицо,
А я любовь швырнул как сигарету.
И покатился я как то кольцо
Туда - от куда уж возврата нету...
И покатился я как то кольцо
Туда - от куда уж возврата нету.

Опять мне изба наша снилась:
Лежу я в постели, больной,
И мать надо мною склонилась,
Ко лбу прикоснулась рукой.
В окне - куст рябины, дорога,
Река также вьется змеей...
И голос, тот нежный и строгий:
Сынок, ты совсем стал плохой...

Ах, мама, жизнь была жестока
И потому так болен я,
Что без тебя мне одиноко
И очень страшно без тебя.

Сынок мой, не надо бояться,
Не смерть в этой жизни страшна.
Ты стал кое в чем разбираться,
Я больше тебе не нужна.
Ты вырос, тобой я довольна,
Ждала я тебя все года.
Теперь за тебя я спокойна
В могиле сырой навсегда.

И стала сниться мне дорога
И куст рябины над рекой,
И боль проходит понемногу
Под теплой маминой рукой.

Стою один на краешке перона,
В дали горит зеленая звезда,
А ты мне машешь машешь из вагона,
Ты уезжаешь может навсегда.

Прощай, прощай вот так легко и просто,
Никто не знает что нас ждет с тобой.
Я может быть поставлю крест на прошлом
И отрекусь от жизни от былой.

А ты найдешь себе другого друга,
И позабудешь с другом тем другим
Как падал снег, как завывала вьюга,
Как шел вагон, как я бежал за ним.

Пусть я себя растратил в пьяном виде,
И молодость навеки погубил.
Дай бог тебе любимой быть другими,
Как я тебя любимая любил.

Таволга заплакала в лесу
О моем запела о страдании
Заплела ромашку ты в косу
И ушла к другому на свидание

Я под нашей ждал тебя ольхой
Ты прошла не замечая мимо
От чего я стал тебе чужой
От чего я стал тебе не милый

От того ль что я в хмельном огне
Молодость свою безумно трачу
От того ль что уж давно по мне
Таволга в лесу так горько плачет

Ай за что же крест я свой несу
Ай за что такое наказание
Заплела ромашку ты в косу
И ушла к другому на свидание

Хрустальная ваза, кайма золотая,
Разбитая вдребезг…Застывшая кровь...
И в комнате муж. Что случилось? Не зная
Стоял, не дыша, и нахмуривши бровь.

Прошёлся он взглядом по шкафу пустому,
В ЧК позвонил, закурил у окна.
Потом ни себе, ни майору седому,
Не мог объяснить: "Где родная жена?"

Его увезли, а квартиру закрыли,
Согласно законам ещё до войны.
Её не нашли, а его посадили
На двадцать годков. За убийство жены.

Шёл тридцать седьмой. Смерть гуляла по зонам.
Его ж горемыку прошла стороной.
И вот, наконец, вышел он из вагона
И шёл по пустынным аллеям домой.

Звоночек залился, и сердце схватило.
Невольно склонилась к двери голова.
Но двери открыла, но двери открыла
Седого майора больная вдова.

Он вышел из дома, и в город далёкий
Уехал в надежде там встретить весну.
И как-то, однажды, он брёл одинокий
И, вдруг, постаревшую встретил жену.

Та встреча была холодна, как могила.
Она лишь сказала: "Прости, я ушла.
А вазочку жалко. Её я разбила,
Поранила руку, в дорогу спеша.

От жизни с тобой, я к другому сбежала.
Боялась скандала, ведь ты не поймёшь..."
И вдруг она вскрикнула, и застонала.
В руке хладнокровной сверкнул острый нож.

Он вновь позвонил, сообщил, что случилось.
Он верил, что смерть-справедливый итог.
Но снова над ним небо клеткой накрылось,
И чёрный опять подкатил "воронок".

"Ведь я же за это сполна расплатился,
За это убийство уже отсидел..."
На совещанье суд удалился
И приговор вынес: "Убийце расстрел..."
На совещанье суд удалился
И приговор вынес: "Убийце расстрел..."

Хотела мать, чтоб сын ей бы художник,
Я им не стал, я видел все не так.
И с ранних лет, забросив свой треножник,
Я убегал с гитарою в кабак.

Там я играл, бренчал пока не треснет,
И от судьбы не замечал побег.
И молодость моя блатною песней,
Утихла за заборами навек.

Цветет сирень у нашего крылечка,
И знаешь, мам, сирень эту не рву.
Живу как есть, а жизнь течет как речка,
И я по ней корабликом плыву.

Прошли года. Что было - то забыто.
И я теперь, порой хлебнув вина,
Пою про то, какою ниткой сшита
Вся эта жизнь, и что ей за цена.

И пусть в пыли заброшен мой треножник,
А в бутылке засох кедровый лак,
Хотела мать, чтоб сын ей был художник...
Я им не стал, я видел все не так.

Цветет сирень у нашего крылечка,
И знаешь, мам, сирень эту не рву.
Живу как есть, а жизнь течет как речка,
И я по ней корабликом плыву.

Цветет сирень у нашего крылечка,
И знаешь, мам, сирень эту не рву.
Живу как есть, а жизнь течет как речка,
И я по ней корабликом плыву.

Как, далёко-далёко, где-то там в Подмосковне
Фотографию сына уронила рука.
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто ЗК.

Мать прислала письмо: "Захворала, сынок.
Знать готовить бельё, уж подходит мне срок.
Только прежде чем в путь, мне хотя бы разок
Перед смертью взглянуть на тебя бы, сынок.

Потеряла покой, всё одно. Как ты там?
Неужели с тобой уж не свидеться нам?
Я б примчалась к тебе, да подняться не в мочь".
И на дерзкий побег, и на дерзкий побег он пошёл в ту же ночь.

В небо взмыла ракета и упала за реку,
Ночь опять проглотила очертанья тайги.
А из леса навстречу беглецу - человеку
Вышел волк-одиночка и оскалил клыки.

Человек вынул нож: "Серый, ты не шути.
Хочешь крови? Ну что ж - я такой же, как ты;
Только стоит ли бой затевать смертный нам.
Слышишь лай? То за мной псы идут по пятам.

Я ведь тоже как зверь - в угол загнан людьми,
А раз так. Что теперь нам делить, чёрт возьми.
Видишь сам - Бог не дал ни тебе и ни мне".
Волк ещё постоял, волк ещё постоял и растаял во тьме.

Рвали повод собаки, в кровь сдирая ладони.
След петлял и терялся, злобно выла пурга.
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто ЗК.

И ефрейтор один, тоже мать вспоминал,
И средь чёрных осин, всё бойчее шагал.
Десять суток цена - кто назначил её
Вот мелькнула спина, и поднялось цевьё.

Сухо щелкнул затвор, оглянулся ЗК.
"Сука" - выдохнул он и взглянул в облака.
А вверху пустота, лишь вдали по кривой
Покатилась звезда, покатилась звезда, словно в отпуск домой.

Снег расплавили гильзы, и истёк алой кровью
Человек в телогрейке, безымянный ЗК
А далёко, далёко, где-то там, в Подмосковье
Фотографию сына уронила рука.
А далёко, далёко, где-то там, в Подмосковье
Фотографию сына уронила рука.

А отдал все, что было во мне,
Распахнул свою душу а ты,
Натоптала там словно в избе,
И добавила в ней пустоты.

Брошусь с берега в реку глубокою
Ох терпеть больше нет моих сил.
Разлюбил я тебя черноокую,
Разлюбил я тебя разлюбил.

Я прощал тебе лож и обман,
Я считал тебя лучше чем есть.
Я тебе подарил свой талант,
А теперь где он? - нет - вышел весь.

Брошусь с берега в реку глубокою
И прощай поминай как звала...
Довела ты меня черноокая,
Довела ты меня довела.

А когда выпал мне туз трефей,
Я напрасно ждал писем твоих.
Чтож ты Люба галуба теперь,
На коленях рыдаешь моих.

Брошусь с берега в реку глубокою
И прощай поминай как звала...
Довела ты меня черноокая,
Довела ты меня довела.